Ниндзя в тени креста - Виталий Гладкий

С Китаем торговали в основном южные князья – Оути и Хосокава, а также монастыри. Из Чжунго – Срединной империи – в Нихон привозилась медная монета, китайский шелк-сырец, качество которого было значительно выше японского, шелковые ткани и другие товары. Но некоторые даймё и крупные купцы, не довольствуясь малой прибылью, получаемой от торговых сделок с китайцами, начали организовывать пиратские набеги на Чжунго и Чосон (Корею). Корабли японских пиратов вако издавна грабили прибрежные города этих стран, но в последние годы их набеги приняли угрожающий размах, поэтому китайские купцы были вынуждены почти полностью прекратить торговые отношения с Нихон, за исключением редких смельчаков.

Заметив, что горбун закончил переговоры с покупателем (он все-таки всучил ему никчемную железку), Гоэмон подошел к лоткам и принялся рассматривать ножи.

– Чем интересуетесь, уважаемый? – Горбун приветливо улыбнулся, отчего его изрядно покарябанная физиономия вдруг стала вполне приятной.

Взяв в руки танто, – вроде для того, чтобы хорошенько его рассмотреть – Гоэмон шепотом рассказал горбуну, какая помощь ему нужна. Тот на какое-то время задумался, мрачно шевеля мохнатыми черными бровями, а затем просветлел лицом и коротко спросил:

– Когда?

– Через два дня. Но все должно быть наготове, чтобы по моему сигналу заказ немедленно появились в нужном мне месте.

– Утром, вечером?..

– Скорее всего, днем, сразу после начала стражи Овцы[39].

– Хорошо. Но на всякий случай дай мне три дня.

– Ладно, договорились.

– Будь осторожен, особенно на рынке. Здесь полно кансё. Бывай…

Откланявшись, Гоэмон постарался как можно быстрее исчезнуть из Нисики-кодзи. Ему не улыбалась перспектива попасть под надзор шпионов сёгуна. А еще он торопился к дому чиновника-самурая, чтобы понять распорядок, по которому живет его семейство, и подсчитать количество домочадцев, прислуги и охранников.

Наблюдение вполне удовлетворило Гоэмона. Он наконец пустил в ход свой товар – разные костяные безделушки, начиная от нэцкэ и заканчивая женскими гребнями, заколками и прочей мелочью. Все они были творением рук хромого резчика из клана Хаттори, и юный синоби не сомневался, что его вещицы произведут настоящий фурор среди женщин, которые умели ценить красоту и высокое мастерство.

Так оно и вышло. На удачу Гоэмона, возле дома самурая находилась крохотная площадь с колодцем, возле которого женщины собирались посудачить. Когда он открыл свою коробейку, они набросились на него, как голубиная стая на рассыпанный корм. Вскоре возле Гоэмона образовался целый рынок и торговля пошла с такой скоростью, что Гоэмон даже начал побаиваться за количество товара. А ну как он сегодня все продаст, чем завтра торговать? Ведь ему нужно понаблюдать за домом самурая-чиновника еще день. А без дела долго торчать на виду у всех очень опасно.

Поэтому юный торговец так круто взвинтил цену, что быстро охладил пыл потенциальных покупательниц. Тем не менее короб все равно изрядно полегчал. В квартале, где находился дом чиновника, жили далеко не бедные самураи, и женщины за ценой не стояли. Конечно, находились и жадины, которые торговались с Гоэмоном до хрипоты, но он так вошел в роль сёнина, что сражался за каждую медную монету. Юный синоби отстаивал свою цену, но его взгляд был прикован к усадьбе самурая. Конечно, он не пялился на нее, как баран на новые вороты, а смотрел искоса, но все подмечал и откладывал в тайники своей памяти.

По его подсчетам выходило, что слуг в доме всего трое – садовник, няня в годах и служанка, молодая девица, судя по манерам, провинциалка, а охранников четверо; это не считая тех двух, которые находились рядом с чиновником постоянно, куда бы он ни шел. Охранники его не впечатлили; это были настоящие лентяи, которые не шибко следили за домом и окрестностями, а больше валялись на травке, возле красивого водоема, над которым росли три сосны с диковинно переплетенными кривыми ветками. Судя по всему, это была работа искусного садовника.

Как и подобает самураю, находящемуся на государственной службе, усадьба чиновника имела ворота и сторожевой домик. Сам дом был построен на высоком каменном фундаменте, а крыша имела два слоя: сначала ее покрыли тростником, затем черепицей. Дом самурай построил просторным; похоже, обязательный зал для приема гостей явно был немалых размеров. Судя по усадьбе, самурай был богат и ни в чем себе не отказывал, хотя его дом особо не выделялся на фоне остальных.

Самурай, неуклонно следующий «Бусидо», даже в мирное время не должен думать о доме как о своем постоянном обиталище и не тратить большие средства на его изысканное украшение. Ведь в любое время может начаться война, дом сгорит, и он должен быть готов быстро построить новый. Того, кто не предвидел подобного поворота событий и тратил на строительство своего жилища слишком много денег, часто влезая в долги, считали лишенным здравого смысла и понимания вещей.

Детей у чиновника было двое – мальчик примерно семи-восьми лет и девочка чуть старше. Это открытие обрадовало Гоэмона. Отлично, то, что нужно! Мальчик почти не слазил с деревянного коня, размахивая игрушечным мечом, а девочка под руководством няни что-то шила. Жена самурая тоже не выдержала искуса и подошла к коробейнику. Она не была красивой (точно не краше госпожи Хотару), но явно выросла в аристократическом семействе, понимающем толк в высоком искусстве. Это Гоэмон определил по нэцкэ, которое ей приглянулось.

Она выбрала настоящий шедевр одноногого резчика – фигурку Дзюродзина, бога долголетия и бессмертия, из слоновой кости. Он был изображен во весь рост с посохом в руках, на котором сидела сова, а рядом с ним, тесно прижавшись к старцу, стоял олененок. Цену за это нэцкэ Гоэмон запросил очень большую, но жена самурая купила амулет, не торгуясь. Она знала, что нэцкэ в таком потрясающем исполнении (мастер сумел изобразить даже волосы на бороде Дзюродзина) стоит гораздо дороже. А уж его внутренняя сущность вообще не имеет цены.

Чтобы не расторговаться полностью (ведь ему нужен был еще день для подтверждения своих наблюдений), Гоэмон быстро свернул торговлю, сказав, что его ждут в другом месте. Но он пообещал женщинам, которые не успели прицениться и сделать покупки, что вернется сюда завтра. Опыта торговли у юного синоби не было, и он с огромным удивлением наблюдал за бестолковой женской суетой. Прежде чем купить что-то, каждая должна была в обязательном порядке осмотреть и ощупать (некоторые делали это почти благоговейно) все вещицы, которые лежали в коробе. А потом долго обсуждать с подругой качество и красоту какого-нибудь гребешка, который, на взгляд Гоэмона, вообще не представлял никакой художественной ценности – просто нужная в хозяйстве вещь.